Давно это было.

Я повести тихой не слушал.

Игрою был занят,

Мальчишкам по нраву игра.

Не ведал тогда, что ее я запомнил,

Что памяти сердца когда-то настанет пора.

 

Глубокая осень,

Холодные стылые ночи.

А звезды на небе –

Миллион немигающих глаз.

Четвертые сутки под танком лежим,

Как в могиле.

Четвертые сутки,

Как будто забыли про нас.

 

Лишь в полдень,

По левому флангу,

Неужто пришел наш черед?

Одна из машин встрепенулась

И двинулась смело.

Но там, на бугре, ее ждали,

Фашистский молчал пулемет.

 

Красиво пошли,

Коль проскочат,

И нам за работу,

Прощай, растреклятый промерзший окоп.

Нет, — танк подожгли,

Зачадила бэтушечка сходу,

Десант перебит,

Не возьмешь высоту над речушкою в лоб.

 

На войне называется это разведкою боем.

Разведали.

 

Все трое в плену.

Обожженным, увечным

Веревкою руки пытаются, гады, связать.

Эх, братцы!

Бензином танкиста облили

И вечно он будет горящий к окопам бежать.

 

Их двое осталось,

Дерутся ребята с эс – эсом.

Нет сил, только лютая злость,

Но очередь спину танкиста второго пронзила,

Остался один,

И тогда началось.

 

На видное место поставили старые козлы.

Живой человек припелёнан колючкою к ним.

Святая Мария,

Да люди ли эти фашисты,

Всевидящий Боже,

Воздай по заслугам ты им!

 

У нас на глазах распилили живого,

Живого солдата…

Тяжел его жизненный крест!

Высотка в степи

С украинскою белою хатой

Голгофой явилась

Из сотен злокозненных мест.

 

Бой был скоротечен.

Мы сделали эту работу.

На склонах валялись фашистские трупы

В некошеной ржи.

Воскресший Христос

И распятый танкист перед хатой

С надеждой и верой смотрели

На грешную жизнь…